- Голова…болит, - собственный шёпот, разнёсшийся по запустелой снежной поляне, казалось бы, вернул Снежнокрылую в реальность. Туда, где она только что отсутствовала.
Слегка опустив морду, кошка поднялась на лапы и неторопливо побрела вперёд, больше не обращая внимания на равномерное нудное постукивание в висках.
Налетевший ветер взъерошил белоснежную шерсть, аккуратно нацепив на каждый волосок по снежинке – но глашатая словно и не заметила. Белого на белом не видно. Белый затмевает себя же. Он создал для контраста – для того, чтобы жить среди чёрного и выделяться  подобно яркой звезде в ночи.
Так же и она, Снежнокрылая. Её сильнейшая, невероятная любовь к близким -  то самое светлое пятно. А прошлое – чёрный фон. Удивительно, как он ещё не поглотил этот чистый уголок её души. Возможно, всё дело лишь в рассудительности глашатой – ведь никто из близких не предавал её, так к чему от них отворачиваться. Круг – самая большая, единственная  настоящая радость, что у неё осталось в жизни.
Но сейчас именно эта “радость”, это пятно не давало покоя. Мучало, обагряя кровью свежую рану на сердце.
Не предавал…до того дня в ущелье,
Снежнокрылая сжала зубы, чтобы не завыть от боли, раздирающей её изнутри. Разворошив лапами снег, она впилась когтями в твёрдую, до корней промёрзшую землю. И снова пошла, нарочно выбирая самые глубокие сугробы. Пусть холодно, пусть трудно – главное, чтобы отвлекало от самой ужасной пытки в мире – тоски и любви. Неразделённой.
Слишком ярко, слишком невыносимо…
Воспоминания разноцветными птицами потянулись из памяти,   заставляя кошку зажмуриться. Она в страхе подняла хвост, осыпав спину очередным слоем снега – не помогло. Глашатая снова и снова переживала ту страшную ночь. Она помнила – до мельчайших деталей помнила – и ту скалу, висевшую прямо над пропастью…
“Она похожа на улыбающегося кота,” – сказал тогда ты. И улыбнулся сам. О Звёзды, как ты мог улыбаться, если знал…
И ту луну. Круглая и бледная.
Ты привил мне любовь к полнолунию. Ты же и уничтожил.
И его выражение глаз, когда были произнесены роковые слова.
От твоего взгляда веяло  печалью. Ты хотел этого. Почему?
И воздух – чистый и хрустальный.
Никакого…никакого запаха мыши. Ты соврал нам. Ты соврал мне!
Снова тот дикий, наполненный невообразимыми эмоциями момент – его тихие шаги, какой-то шорох – а потом звук осыпающихся камней и крик. Крик, навсегда запавший в душу. Тот самый крик, что сейчас раздирал ей сердце.
Так отчего  же ты не захотел больше жить?
Снежнокрылая мелко дрожала. Долгий, прерывистый вздох вместе с облачками пара вылетел из пасти. Сейчас её казалось, будто душа вывернута наизнанку, а раздражённые, измученные чувства полностью обнажены.
Труднее всего в этот момент было сдерживать себя. Но она держалась. Не могла позволить себе быть слабой. Не сейчас.
Ты не упал. Ты спрыгнул. И даже не простился. Надеюсь, хоть на небесах я дождусь извинений.
В первые секунды после его падения Снежнокрылая страстно желала броситься следом. Да, глупо, да, безрассудно. Но тогда она была бы с ним. Однако,  пришлось остаться – долг перед племенем, все ещё любимые друзья и родные. А так же откровенный испуг в глазах соплеменников. Тогда им требовался кто-то надёжный, способный всех успокоить и организовать. А не сходящая с ума от любви и ненависти кошка, которую ко всему прочему надо оттаскивать от края скалы.
Прошла уже неделя с того дня, но Снежнокрылая никак не могла успокоиться. В глазах окружающих она совершенно не изменилась – лишь круг заметил произошедшую в ней перемену. Оставаясь властной и исполнительной, глашатая теперь жила в своём мире – съедаемая собственными терзаниями и дразнящей мыслью, что на больше никогда не увидит…не прижмётся…
По щеке скатилась одинокая слеза.
Так, хватит, – сама себе приказала Снежнокрылая, резко останавливаясь. – Ты не должна плакать, слышишь? Ты обещала.
Последний раз сдавленно всхлипнув, глашатая подняла голову. И поняла, что очутилась возле территории Полуночной Банды.
А тем временем по дороге, которая, собственно, и являлась границей, бодро шагала какая-то небольшая чёрно-белая кошка.  Её невтянутые когти громко стучали по жёсткому покрытию, и Снежнокрылая поморщилась. Кошка была очень юной и, скорее всего, неопытный – однако даже котёнок должен понимать, что в случае опасности при таком шуме он никуда не денется.
Слишком самоуверенная, – равнодушно заметила глашатая. И тут же настороженно замерла – ведь кошка приближалась. Разноглазая  вовсе не пряталась – сидела ровно и спокойно, с гордо поднятой головой. Однако особого желания вступать в контакт у неё не было. Да и настроения тоже.

Отредактировано Снежнокрылая (2013-08-19 10:08:03)

Городская всё же заметила глашатую, и теперь направлялась к ней уверенной походкой.
Снежнокрылая только слегка поморщилась – было ясно, что контакта не избежать. И, судя по настроению самой разноглазой, да по уже проявляющемуся характеру незнакомки, он будет не из приятных.
Очень хотелось просто взять, развернуться и уйти. Как сейчас, так и потом. Отсюда, из племени, из жизни – всё будет выходом, всё избавит её от лишних, никому не нужных мучений. Но нельзя. Надо жить, и жить там, где была рождена, потому что есть долг и привязанности. Надо остаться здесь и сейчас – ведь стоит ей повернуться спиной к незнакомке и скрыться в белоснежной пелене, как городская обвинит её в трусости. Нет, Снежнокрылая вовсе не зависела от чужого мнения – просто ей было заранее обидно за родное племя, слава которого могла пострадать.
Плюс ко всему, если я уйду, никто не помешает ей охотиться на нашей территории.
Эта мысль окончательно добила слабое сопротивление сердца, щадящего чувства и эмоции хозяйки, и Снежнокрылая замерла, будто превратившись в ледяное изваяние.
Она никогда не понимала жизни Полуночной Банды. Ведь смысл совместного существования заключается в поддержке и взаимовыручке, когда каждый готов не то что постоять, жизнь отдать за соплеменника. Когда кошки связаны не только одной территорией и своим лидером, но ещё и отношениями – и последняя связь должна быть крепче предыдущих. Пусть Снежнокрылая и не особо общалась с большинством своих соплеменников, но где-то в глубине души ей был дорог каждый. Ведь племя – одна большая семья.
Клан Падающей Воды жил почти так же, и Снежнокрылая питала к ним уважение – выжить там, где обитают они, невероятно трудно. Но они не только выжили, но даже прекрасно обустроились – а всё благодаря тому, что держались вместе.
С бандой же дела обстояли совсем по-другому. Снежнокрылая никогда не была на их территории и не увлекалась традициями, но прекрасно знала, что там всё было иначе. У них не существовало такого понятия, как воинский закон, да и с чего ему быть – они ведь не воины. Работал лишь кодекс чести, но Снежнокрылая подозревала, что он не больно-то и обговорён – нарушить может почти любой. Все члены банды работают на её пользу, но всё же там каждый – сам за себя.  Вся жизнь состоит из пустого мотания по городу, а для того, чтобы не умереть от голода, котам приходится воровать еду у Двуногих или же рыться в отбросах. А стоит им  проявить открытое непослушание или неприязнь к вожаку – убьют без тени сожаления.
Глашатая поморщилась, представив такую жизнь. На мгновение ей стало жалко приближающуюся трёхцветную, но она тут же отогнала это чувство. Жалеть Снежнокрылая не любила, а учитывая то, что незнакомка сама выбирала свою судьбу…
-Эй,разноглазая,ты там к земле примерзла?  - внезапно крикнула трёхцветная. И тут же активно засеменила поближе, явно намереваясь продолжить разговор. - Чего такая грустная?Не уж то предводитель по головке не погладил?
Снежнокрылая даже ухом не повела – лишь подняла на городскую холодный, словно льдом обволакивающий взгляд. Широко распахнутые разноцветные глаза предупреждающе сверкнули. Незнакомка пыталась язвить – довольно неумело, однако с нужным тоном. Глашатая же не собиралась тратить время на такие глупости, поэтому просто отрезала спокойным, слегка пренебрежительным голосом:
- Прекрати орать и топай дальше. Мусорки ждут.  – слово “топай” было искусно выделено интонацией, тонко указывая на звуки, издаваемые лапами городской при ходьбе.

Городская продолжала приближаться, всё так же держа хвост к верху и упрямо продираясь через снег.  Снежнокрылая негромко вздохнула. Она уже поняла, что перед ней порядком надоедливая особа, способная кого угодно снабдить запасом головной боли. На резкие слова глашатой трёхцветка предпочла не отвечать, весь её вид говорил что-то вроде “я глухая и наглая, а ты – моя новая жертва.”
“Ну нет уж, с меня на сегодня хватит,”
На соседнем дереве раздался шелест веток, и оттуда с шумом вспорхнула небольшая серенькая птица. Снежнокрылая с затаенной тоской проводила её глазами – в лютую пору Голых деревьев дорог каждый охотник. А она, вместо того, чтобы снабжать племя едой, тратит время на эту глупышку.
Небесная еле удержалась от того, чтобы громко фыркнуть и закатить глаза, когда городская подошла совсем близко, остановившись лишь в кошачьем прыжке от глашатой. По ехидным искоркам, блестевшим в зелёных глазах, да по невероятному упорству Снежнокрылая поняла, что  ей просто скучно и хочется немного развлечься.
“Не на ту напала. Я не настолько глупа, чтобы становиться игрушкой для какой-то маленькой нахалки.”
- Ути-пути, что же мы такие злые? – начала последняя, старательно  изображая какую-то
ласково-противную интонацию. Снежнокрылая невольно отодвинулась – сама глашатая была до неприличия прямая и в то же время серьёзная, если и говорила – то с надлежащими эмоциями. А это нарочитое притворство, в последнее время ставшее безумно популярным, откровенно её раздражало и вызывало отвращение. Поборов желание навсегда отбить у трёхцветной привычку так коверкать свой голос, глашатая слегка заинтересованно склонила голову набок. Ей было любопытно, что же собеседница скажет дальше.
- Неужели выгнали из твоего обожаемого племени?
Снежнокрылая не удержалась и воззрилась на городскую с лёгким недоумением. Судя по её словам, все беды нормального лесного кота должны быть связаны с племенем.
Хм. Фантазия, что ли, хромает?
- Или "великое" Звездное Племя отвернулось от вас?
Точно, хромает.
- А что будет,если я не уйду? А,разноглазая?
Городская уже второй раз назвала её этим “именем”. В её голосе звучала издёвка, словно она находила нестандартную внешность Снежнокрылой смешной. Белая же реагировала на это совершенно адекватно – ей было прекрасно известно, что тяжёлый взгляд разных глаз  угнетает. А городская просто не знает, к чему прицепиться.
- Меня зовут Снежнокрылая, - спокойно представилась глашатая, обвивая лапы пушистым хвостом. – И вот тебе совет: если не умеешь ничего, кроме как доставать окружающих – попробуй пойти и всё-таки потренировать другие навыки. Может быть, дня через три научишься мышей в амбаре ловить. – каждый лесной кот знал, что ловить кого-то в амбаре – дело пустяка. Городская же могла не понять намёка, но Снежнокрылую это особо не волновало. – А если хоть на шаг переступишь границу – лишишься своего прекрасного рыжего клока шерсти на спине. – с этими словами белоснежная предупреждающе приподняла одну лапу с длинными, остро заточенными когтями. Мускулы на второй угрожающе напряглись. Было видно, что дальше с кошкой лучше не шутить.